О, сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух! Особенно, если просвещаться желаешь сам, а не под диктовку идеологически выдержанных учителей. Не знаю, пишут ли нынешние российские школьники сочинения по картине И.Е. Репина «Бурлаки на Волге», как в свое время писали его школьники советские. Тогда картина эта свидетельствовала о тяжкой жизни народа под гнетом самовластья. О чем свидетельствует нынче – сказать трудно.

В упомянутых сочинениях следовало цитировать стихотворение Н.А. Некрасова «На Волге». Само собой получалось, что картина И.Е. Репина являлась как бы иллюстрацией к этому стихотворению. И тут выяснялась явная нестыковка. Стихотворение свое Некрасов написал в 1860 году, а повествует оно о годах еще более ранних, 1830-х. Между тем картина И.Е. Репина написана через сорок лет, в 1870 году. И по признанию художника не стихотворение Некрасова его вдохновило, а настоящие бурлаки, которых он видел неподалеку от Петербурга, на Ижоре. Но ни учителя, ни – тем более – ученики над этой нестыковкой не задумывались.

Была еще одна нестыковка. Как бы само собой разумелось, что «Бурлаки на Волге» обличали существующую власть. А посему художника автоматически записывали чуть ли не в революционеры. В реальности же дело обстояло совсем иначе.
 
«Бурлаки на Волге» И. Репин написал в 29 лет, заканчивая учебу в Академии художеств. Это было нечто вроде дипломного проекта. И одновременно – первая крупная, «настоящая» картина.

До того, как Илья Ефимович «заболел» бурлацкой темой, он готовился представить на выпускной академической выставке картину на библейский сюжет «Иов и его друзья». Картина эта уже была закончена. В 1869 году И.Е. Репин получил за нее Малую золотую медаль, несмотря на название, награду немалую.

Библейские сюжеты совет Академии художеств любил, а картины из «народной жизни» – нет. Так что Репин рисковал, представив в качестве свидетельства о своем мастерстве «неформатную» картину. Несмотря на то, что в Академии художеств его любили и ценили за талант, могли бы выпустить без диплома, «свободным художником». Кто знает, как сложился бы расклад при голосовании?
 

Великий князь Владимир Александрович (Худ.: И.Е. Репин)

И тут на помощь пришел высочайший покровитель Академии художеств, Великий князь Владимир Александрович. «Бурлаки» ему безусловно понравились. Настолько, что он купил эту картину. А купив, отправил на Всемирную выставку в Вене 1873 года. Несмотря на возражения тогдашнего министра путей сообщения о том, что картина господина Репина выставляет Россию перед Европой в невыгодном свете.

«Ну, какая нелегкая вас дернула писать эту нелепую картину? – выговаривал он при встрече Илье Ефимовичу. – Да ведь этот допотопный способ транспортов уже сведен к нулю и скоро о нем не будет и помину».

И тут министр был прав. Везде, в том числе на Волге, пароходы приходили на смену парусным лодкам-расшивам, которые, главным образом, и тянули против течения артели бурлаков.

Бурлацкий труд до середины 19-го века массовым порядком применялся в той же Австро-Венгрии для буксировки барж по болотистым равниным рекам. Занимались этой очень тяжелой работой каторжники, и назначали на нее изрядных преступников, которых раньше, до отмены в империи смертной казни, обязательно бы повесили.
 

Женщины-бурлачки (Худ.: Лайош Деак-Эбнер (Lajos Deák-Ébner), Венгерская национальная галерея)

А в Венгерской национальной галерее в Будапеште выставлена картина бытописателя деревенской жизни Лайоша Деак-Эбнера (Lajos Deák-Ébner) (1850-1934), датированная 1878 годом. На картине изображены две женщины-крестьянки. Впрягшись в лямку и выбиваясь из сил, они подтягивают к берегу плот (на котором, кстати, стоит мужчина). Такая вот женская доля, впору бы Н.А. Некрасову над ней потужить!

Как видим, картина И.Е. Репина вызвала не возмущение, а восторг членов царской семьи. И последующие заказы, которые обеспечили художнику безбедную жизнь и звание академика. Например, царь Александр III купил картину «Садко», а большую парадную картину «Заседание Государственного совета» тоже заказали Репину. Такому либерализму немало удивлялись поклонники художника, видевшие в «Бурлаках» главным образом обличение власти.

Бурлаки вообще вызывали восторг российской интеллигенции и как-то незаметно становились символом народа вообще. Страждущего, но непокорного и полного сил для борьбы. Достаточно почитать восторженные строки слабосильного Н.Г. Чернышевского об одном из героев его романа, сильного не только духом, но и телом, который сознательно пошел в бурлаки.

«Через год после начала этих занятий он отправился в свое странствование и тут имел еще больше удобства заниматься развитием физической силы: был пахарем, плотником, перевозчиком и работником всяких здоровых промыслов; раз даже прошел бурлаком всю Волгу, от Дубовки до Рыбинска. Сказать, что он хочет быть бурлаком, показалось бы хозяину судна и бурлакам верхом нелепости, и его не приняли бы; но он сел просто пассажиром, подружившись с артелью, стал помогать тянуть лямку и через неделю запрягся в нее, как следует настоящему рабочему; скоро заметили, как он тянет, начали пробовать силу, – он перетягивал троих, даже четверых самых здоровых из своих товарищей; тогда ему было двадцать лет, и товарищи его по лямке окрестили его Никитушкою Ломовым, по памяти героя, уже сошедшего тогда со сцены. На следующее лето он ехал на пароходе; один из простонародия, толпившегося на палубе, оказался его прошлогодним сослуживцем по лямке, а таким-то образом его спутники-студенты узнали, что его следует звать Никитушкою Ломовым. Действительно, он приобрел и, не щадя времени, поддерживал в себе непомерную силу. «Так нужно, – говорил он, – это дает уважение и любовь простых людей. Это полезно, может пригодиться».

«Народ», «простые люди» – понятия, конечно, очень расплывчатые. Неплохо бы проанализировать, а к какому классу «простых людей» принадлежали бурлаки. Те, которых описывал Н.А. Некрасов, уж точно не были крестьянами. В те годы, когда герой стихотворения мальчонкой бегал по берегу Волги, крестьяне были закрепощены. И если уходили из родных мест, то только с разрешения помещика и только на заработки. В бурлаки они бы не пошли – слишком тяжела работа, слишком мала оплата.

Опять же, бурлацкий труд был сезонным. Главная работа – по «большой воде», то есть весной и осенью. В это время какой же крестьянин уйдет от земли? Значит, бурлаки явно были не из крестьян.

По той же причине – сезонность работы и низкая оплата – бурлацкий труд не мог привлечь ни мещан, ни городских мастеровых.

Получается, что брались за эту тяжеленную работу люмпен-пролетарии. То есть бродяги бездомные да голь перекатная. За что крестьяне, в отличие от городских интеллигентов-романтиков, бурлаков не жаловали. Слово «бурлак» в деревне употреблялось почти как ругательное: «буян, бродяга, гулящий человек». В украинском языке это слово тоже имеет отрицательную окраску. Знаменитая поэма И. Котляревского «Энеида», смешная переделка древнеримского эпоса на современный поэту украинский лад, прямо так и начинается:

Еней був парубок моторний
І хлопець хоч куди казак
Удавсь на всеє зле проворний
Завзятиший од всіх бурлак.

Читать полностью: http://shkolazhizni.ru/archive/0/n-48689/